Дмитрий Бивол включил поединок с Хильберто Рамиресом в тройку самых важных и интересных в карьере, но бой с Саулем Альваресом поставил выше. В эксклюзивном интервью RT чемпион мира по боксу в полутяжёлом весе по версии WBA назвал схватку с Канело напряжённой и признался, что долю секунды сомневался в победе над ним. Также спортсмен рассказал, что мешает проведению их битвы с Артуром Бетербиевым, объяснил феномен долголетия их тандема с тренером Геннадием Машьяновым и ответил, почему отправил сына заниматься хоккеем, а не футболом.
— Многие ожидали, что поединок с Хильберто Рамиресом станет более трудным, чем с Саулем Альваресом. По вашим ощущениям, прогнозы оправдались?
— Я бы не сказал, что бой был сложнее. Он просто получился другим. Наверное, менее нервным. Но я, в принципе, ожидал этого.
— В преддверии схватки некоторые эксперты предполагали, что вы окажетесь в той же ситуации, что и Альварес в битве с вами: превосходящий в антропометрии Рамирес будет умело пользоваться этим преимуществом. Почему вы преуспели в сражении с более габаритным оппонентом, а Канело — нет?
— Сложно сказать. Мы работали над тем, чтобы нивелировать сильные стороны Хильберто. Готовили свои комбинации и примерно понимали, как действовать в ринге. То же самое происходило перед боем с Альваресом. Думали, как его остановить. В итоге наш выбор тактики оказался верным как в первом сражении, так и во втором.
— Год назад вы встречались с Умаром Саламовым, напоминающим Рамиреса в плане антропометрии. Как показалось, тогда вы не испытали особых проблем. Какой поединок получился для вас более сложным?
— Когда я вызываю к себе домой сантехника починить кран или отдаю ремонтировать шины, тоже смотрю и удивляюсь, как всё легко и быстро выходит у мастеров. Закрадывается мысль: это же так просто, наверняка и сам могу справиться. В итоге пробую, но у меня ничего не получается.
Всё выглядит так, потому что эти люди — профессионалы. Они до этого много трудились, получали знания, изучали все нюансы. Поэтому их работа выглядит такой лёгкой. Хотя на самом деле она достаточно сложная. Это аналогия с моим поединком. У меня были трудности, просто они незаметны зрителю. На ринге испытываешь очень большое напряжение, потому что постоянно находишься в фокусе и тебе нужно контролировать бой.
Если сравнивать Саламова и Рамиреса, это бойцы примерно одного уровня. Оба высокие. В плане скорости Умар даже превосходит Хильберто. Он не выдаёт таких комбинаций, как мексиканец, но его удары местами пожёстче.
— Вы включили бы битву с Рамиресом в тройку самых сложных в вашей карьере?
— Да, в тройку важнейших и интереснейших боёв. У меня были определённые сложности при подготовке, поскольку понимал: он выиграл 44 схватки и ни разу не уступил. Это дорогого стоит и, безусловно, придаёт уверенности в собственных силах. Не знаю, будет ли в моей карьере когда-нибудь столько поединков. Поэтому Рамирес очень важный соперник для меня.
— Какие бои вы бы поставили выше?
— С тем же Альваресом, поскольку он получился напряжённым для меня, и я старался максимально сохранять концентрацию. Также противостояние с Салливаном Баррерой. У меня были сечка, гематома. Очень сильно переживал, что меня могут снять.
— Сложилось впечатление, что схватки с Альваресом и Рамиресом вы выиграли примерно с равным счётом — 9:3 по раундам. Но если с Хильберто судьи озвучили схожую точку зрения, то с Канело всё было значительно ближе. Вас тогда это удивило?
— Следовало ожидать, что в случае с Саулем любой ничейный или примерно равный раунд уйдёт ему. Судьи — тоже люди, у них есть свои предпочтения. И когда боксирует звезда такого масштаба, как Альварес, ему хотят отдать победу. Это же субъективное решение, и в этот момент тяжело оставаться беспристрастным. Поэтому получилось так, но главное — я выиграл.
— Когда вы услышали оценку первого судьи в бою с Канело, у вас в голове не пролетела мысль: «Сейчас со мной поступят так же, как с Головкиным»?
— Конечно, я не сравнивал себя с Геннадием. Но мысль, что бой отдадут Канело, промелькнула. Хотя эти сомнения и продлились долю секунды.
— Решения судей в двух первых боях между Альваресом и Головкиным стали причиной серьёзных споров. На ваш взгляд, по третьему были вопросы?
— Честно говоря, до сих пор не посмотрел его. В это время уже шла подготовка к моему поединку. В этот период не люблю смотреть чужие. Это мешает. Тебе нужно копить силы, а если наблюдать за оппонентами, то будешь эмоционально растрачиваться, что не очень хорошо. А после встречи с Рамиресом пока не было времени. Если будет реванш с Альваресом, точно посмотрю.
— В один момент показалось, что Геннадий не только не знает, что делать с Саулем, но и не готов пойти на всё ради победы. Не было ощущения, что в какой-то момент то же самое произошло с Рамиресом по ходу вашей схватки?
— В дебюте Рамирес выглядел достаточно уверенным в себе. Но после одного пропущенного удара стал совсем по-другому себя вести. Я это почувствовал. И дальше, после третьего-четвёртого раундов, я уже осознавал, что контролирую бой. И он тоже это понимал, ему было тяжело.
— А у вас по ходу каких-либо битв возникали короткие отрезки, когда ощущали, что отпускаете ситуацию?
— Честно говоря, таких случаев давно не было. Наверное, в последний раз это случалось, когда выступал на любительском уровне. Но не оказывался в такой ситуации, как Рамирес.
— Что вы делали в такие моменты?
— Это эмоционально очень тяжело. Потому что есть противники, которые реально навязывают тебе свои дистанцию и темп. В какой-то момент может не хватить выносливости или резкости в ногах, и ты понимаешь, что отдал позиции, упускаешь дистанцию. Тогда стараешься ещё больше концентрироваться и контролировать всё. Иногда это получается, иногда нет.
Но в целом не могу сказать, что в каком-то бою я просто взял и отпустил ситуацию, мол, ешьте меня комары и мухи. Всегда боролся до конца, пытался. А в исполнении Рамиреса как раз не ощущал этого, если честно.
— О вашем тандеме с Геннадием Машьяновым ходят легенды. Вы работаете уже 11 лет. Большая редкость, когда наставник и подопечный не только продолжают сотрудничество так долго, но и спортсмен продолжает постоянно прогрессировать. Как вам это удаётся?
— Просто Геннадий Юрьевич не относится к тем специалистам, у кого есть одна заученная схема и они по ней работают, готовят всех по шаблону. В итоге спортсмен как в 16, так и в 25 тренируется одинаково. С ним всё иначе. Наши занятия по любителям и сейчас кардинально отличаются. Кроме того, он обладает большим количеством знаний, поэтому умеет дозировать нагрузку. Помимо возраста, ориентируется на моё нынешнее состояние и в зависимости от этого корректирует тренировки. Мне кажется, поэтому мы прогрессируем.
— Расскажите подробнее.
— У него нет набора упражнений, которые обязательно следует выполнить на тренировке. Он держит план в голове, но отходит от него по ходу занятия. Бывает, спрашиваю у него: «Геннадий Юрьевич, сколько раундов завтра спаррингуем?» Он на меня смотрит и говорит: «Я пока не решил». Подхожу к нему с тем же вопросом на следующий день — на завтраке или перед зарядкой. Он на меня внимательно смотрит, но всё равно не отвечает.
Раньше не понимал, почему он молчит. А сейчас осознаю: он хочет понять моё состояние. Скажем, планирует устроить спарринг на 10 раундов, но после завтрака или зарядки у меня такое состояние, что тренер понимает: сейчас столько не нужно на данный момент — достаточно восьми или, наоборот, стоит ещё добавить и отработать 12. Геннадий Юрьевич — тот человек, который умеет тебя читать. Он работает не по бумажке, а по твоему взгляду. Он так и говорит: «Я всё увижу по вашим глазам». Думаю, это одна из причин.
Тандем крепкий ещё и потому, что он умеет прислушиваться ко мне. Мы можем с ним общаться на любые темы как друзья, отец и сын, внук и дед. С ним очень интересно и легко. Когда нужно, он даст ценный совет или, наоборот, пошутит, поприкалывается.
— То есть общение между вами протекает на более высоком уровне, чем это обычно бывает у тренера и спортсмена?
— Да. Но мне сложно его описать. Это мой близкий старший товарищ, друг, отец и наставник. Всё в одном лице.
— Вы как-то рассказывали, что у него получается отличный борщ. Почему Геннадий Юрьевич начал готовить?
— Когда мы впервые прилетели в США в 2014 году, вместе жили в одной квартире и готовили себе сами: я, Сергей Кузьмин, Геннадий Юрьевич. Борщ — моё любимое блюдо. Я его могу есть неделями. И вот однажды тренер его сделал, и мне очень понравилось.
И вообще он любит готовить. Обычно делает сразу несколько блюд. Как понимаю, это его отдушина. Геннадий Юрьевич — человек, который за свою жизнь поколесил по многим странам, объездил мир ещё со сборной СССР. И когда мы с ребятами хотим куда-то пойти погулять, что-то посмотреть, ему это уже неинтересно. Это видно по глазам. Он предпочитает оставаться дома. А что делать одному? Он читает новости, общается с семьёй и готовит.
— Обычно во время схватки Машьянов даёт вам советы по технике и тактике, но после одного из раундов в бою с Рамиресом он сказал: «Два раунда не наши», хотя тогда вы взяли несколько отрезков подряд. Это было сделано с целью не дать вам слишком расслабиться?
— Я думаю, он хотел, чтобы раунды были выиграны чище. Возможно, тренер обладал какой-то информацией. Потому что до секундантов у ринга много всего доходит, даже во время поединка. Например, кто-то из судей не туда отдал раунд, и он это узнал. Его слова немного приободрили меня. Я ещё больше сфокусировался.
— Машьянов сказал, что бой с Рамиресом стал для вас одним из лучших в карьере. Согласны?
— Не знаю, у меня сложилось впечатление, что из десяти баллов я отработал максимум на семь. Ещё оставались силы, можно было бы где-нибудь рискнуть, выиграть ещё увереннее. Возможно, я слишком самокритичен, но, по ощущениям, это далеко не лучший поединок.
— А были бои на десять баллов?
— Нет, никогда.
— За какой поставили бы себе самую высокую оценку?
— Может быть, с Трентом Бродхёрстом. Когда я в первом же раунде его нокаутировал (смеётся). На самом деле мне нравятся схватки с Феликсом Валерой, с тем же Баррерой и Самуэлем Кларксоном.
— Особняком стоит ваш поединок с Альваресом, где подавляющее большинство болельщиков в зале болели против. Как с этим справлялись?
— Я изначально настраивался на это. Сложно и страшно то, чего ты не ожидаешь. А если готов, становится легче. Меня эта ситуация даже в какой-то момент мотивировала. Хотя, признаюсь, была и борьба с самим собой. Внутри сидел маленький человечек, который как бы говорил: «Никто на тебя не ставит, можно и не напрягаться». И я пытался его приглушить, убедить себя: «Не вариант, я сюда пришёл не для того, чтобы проиграть человеку, кто в боксе меньше меня. Я раньше начал заниматься, у меня огромное число любительских боёв. Я в этом весе чемпион. Почему я должен уступить?»
А в целом классно, что столько людей собралось. Да, весь зал был против меня, но я представил, будто они меня поддерживают. А когда выиграл, они действительно аплодировали мне. Было очень приятно.
— То есть вы пытались обмануть себя?
— Не совсем. Просто подхожу к рингу, слышу этот гул толпы и понимаю: люди собрались посмотреть на меня и ещё одного человека. И не важно, за кого они болеют. Зрители купили билеты, пришли, хотят увидеть бокс. И мы им его сейчас покажем.
— Удалось зарядиться от зала?
— Безусловно. На бой собралось много народа. Энергия была очень сильная. От неё можно сгореть или, наоборот, вспыхнуть и сиять. У меня получилось второе.
— Были ещё бои, схожие по накалу?
— Нет. К этому поединку существовало повышенное внимание со всех сторон: болельщиков, журналистов. Приходилось давать по 20 интервью за полтора-два часа. И так несколько дней подряд. Общались по телефону, на камеру, один на один либо с несколькими изданиями сразу.
Уже имея этот опыт, перед схваткой с Рамиресом чувствовал себя намного лучше, было легче. Потому что в первый раз отдал очень много энергии. И также понял, насколько Канело крутой боец, поскольку он проходит через такое перед каждым выступлением. Это действительно большая работа.
— Вам комфортно, когда к вам приковано столько внимания?
— Конечно, приятно, что меня узнают люди. Интересно пообщаться с журналистами. Но если это не подряд одни и те же вопросы и ответы разным изданиям. От такого устаёшь.
— Сейчас наиболее обсуждаемыми являются ваши возможные поединки с Артуром Бетербиевым и Саулем Альваресом. Где бы вы хотели встретиться с ними?
— В Абу-Даби. Мне там очень понравилось.
— Но, наверное, многие хотели бы увидеть ваш бой с Бетербиевым в Москве.
— Было бы неплохо, но с учётом всех реалий на сегодняшний день не вижу возможности провести его в столице.
— Потому что нельзя защищать пояса в России?
— Да, к сожалению. Именно поэтому.
— Глава MatchroomBoxingЭдди Хирн сказал, что хотел бы устроить ваш реванш с Альваресом во время празднования Синко де Майо. Если бы вам предложили подраться с ним на 87-тысячном стадионе «Ацтека» в Мехико, согласились бы?
— Я боксировал в разных местах и на любительском уровне, и на профессиональном: в Англии, Америке. С Саулем мы встречались в Вегасе, а это всё равно что биться в Мексике. Поэтому, конечно, есть свои хотелки, но территориально не так важно, где состоится поединок. Для меня главное — соперник, дата и условия боя. Это три основополагающих фактора, влияющих на выбор.
— В данный момент вы сами рассматриваете другие варианты, помимо схваток с Бетербиевым и Альваресом?
— Если честно, пока я не вижу каких-то других вариантов. Но здесь важно не моё желание, а что интересно промоутерам и зрителям. Я готов боксировать с любым. Хотя, конечно, для меня в приоритете бой за титул, собрать как можно больше людей на трибунах. И прошу своего менеджера, если есть возможность, организовывать именно такие поединки.
А дальше уже всё зависит от промоутера, какие средства он сможет привлечь, с какими оппонентами договориться. Выбор делается исходя из этого. Хотя в большинстве случаев даже нет двух вариантов. Просто есть противник и вопрос, готов я встретиться с ним или нет.
— Получается, выбора не остаётся совсем?
— Конечно, просишь его обеспечить. Но обычно другой соперник может появиться лишь через пару месяцев. Ты понимаешь: лучше синица в руках, чем журавль в небе, — и соглашаешься. У меня было много случаев, когда я хотел выйти на ринг с одним, а мне говорят: он болеет, не может или готов только через три месяца, а сейчас есть другой. Например, такое было перед сражением с Крэйгом Ричардсом. И ты принимаешь предложение, потому что тебе нужно драться.
— После схватки с Альваресом в СМИ появилась информация, что у него в контракте есть пункт о незамедлительном реванше.
— Да, но у него есть свои сроки, и они прошли. Сауль уже не имеет права ничего требовать.
— В одном из интервью Машьянов фактически заявил, что сейчас в полутяжёлом весе есть два равных по классу боксёра — вы и Артур, третье место занимает Рамирес, а затем уже идут все остальные. В частности, английские спортсмены, которых ваш тренер назвал дутыми. Вы тоже не считаете топовыми соперниками Энтони Ярда и Джошуа Буатси?
— Ярд не сильно впечатляет, а Буатси — хороший опытный боксёр, тёртый калач. Но не могу сказать, что он сильно удивляет. У Джошуа много и слабых, и сильных сторон. Я бы не назвал его такой же величиной, как Рамиреса.
— В 2019 году Ярд нокаутом проиграл Сергею Ковалёву, но уже в январе 2022-го может встретиться с Бетербиевым. Он добился настолько серьёзного прогресса за эти годы?
— Я смотрел только один его бой — с Ковалёвым. И сейчас сам не до конца понимаю, почему не следил за ним. Видимо, ввиду отсутствия у него элитных соперников. Сейчас мне тяжело сказать, насколько он хорош. В той битве британец ничего особенного не показал. При этом Сергей, как мне показалось, тогда находился не в лучшей форме. И тем не менее взял верх нокаутом.
— Вы сами неоднократно говорили, что хотели бы сразиться именно за звание абсолютного чемпиона мира в полутяжёлом весе. О желании помериться с вами силами заявлял и Бетербиев. Почему этот бой до сих пор не был организован?
— С Саулем мы также долго, три-четыре года, договаривались. Камнем преткновения обычно является сотрудничество с разными промоутерскими компаниями. Это основная сложность. С Артуром у нас такая же ситуация.
— А контакты вообще были?
— Ничего не могу сказать про команду Артура. Что касается моего менеджера, он общался с представителями Top Rank и каждый раз получал ответ: «У нас достаточно бойцов, с которыми мы хотим организовать встречу Бетербиеву». У них своё видение относительно продвижения боксёра. Но некоторое время назад их позиция была оправданна. Бывший обладатель пояса WBO Джо Смит-младший также выступал под их эгидой, и устроить объединительный поединок было достаточно просто. По крайней мере, я так вижу ситуацию.
— Такое впечатление, что реальное желание организовать эту дуэль у представителей Артура появилось только после вашей победы над Саулем. А до этого они неоднократно заявляли, что такой бой будет неинтересен широкой публике.
— Да, были именно такие разговоры. Но думаю, в Top Rank изменят своё мнение. Возможно, после следующего боя или через один, потому что пояса в любом случае надо объединять. Но это моё мнение, а промоутеры смотрят на ситуацию иначе, опираются на цифры. Опять же, если организовывать бой Бивол — Бетербиев: где он должен состояться, на каком канале? Всё непросто. Но надеюсь, это всё-таки произойдёт и они договорятся.
— Если говорить о популярности, в планирующейся к выходу компьютерной игре TheUndisputedваш персонаж уже имеется, а Бетербиева — нет. Это о чём-то говорит?
— Возможно, дело в том, что у моего менеджера были контакты с разработчиками этой игры, а у его представителей — нет (смеётся).А может быть, ему по контракту нельзя принимать участие в таких проектах.
— Как пришло предложение добавить вас в ростер игры?
— Мне рассказали, что ребята делают игру. В ней есть уже много бойцов и меня тоже хотят там видеть. Спросили, есть ли желание. Я подумал: почему бы и нет? Как раз ехал в Англию по своим делам. Мог и к ним заскочить. В итоге там всё и сделали.
— Как проходит день Дмитрия Бивола, когда ему не нужно готовиться к боям и тренироваться?
— Как у всех обычных людей. Люблю проводить время с друзьями, детьми, семьёй. Поиграть в футбол или пейнтбол, сходить в кино, съездить за город, покататься на квадроциклах.
— За футболом следите?
— Я нечасто смотрю матчи — только самые яркие, вроде Италия — Франция, ну и в компании друзей, чтобы хорошо провести время. В одиночестве этим не занимаюсь. Слежу за футболом только во время чемпионатов Европы и мира. И то если сделаю небольшую ставку для интереса.
— То есть особых симпатий ни к кому не испытываете?
— Особо нет. Я даже игроков почти не знаю. Только самых известных, которые вышли за рамки футбола.
— Ваш сын занимается хоккеем. Почему пошёл совсем по другому пути, отличному от вашего?
— У меня индивидуальный вид спорта, и я хотел, чтобы в моей жизни было ещё что-то командное. Это интересно, поскольку в коллективе совсем другие психология и отношения.
У нас на тренировках все очень дружные и доброжелательные, всегда готовы помочь друг другу. А в хоккее внутри, оказывается, соперничества больше, чем в боксе. Хотя, казалось бы, они одна команда. Для меня это поначалу было удивительно. Потом понял, из-за чего так происходит. Но это уже другая история.
— Но почему именно хоккей, а не волейбол или баскетбол?
— Это крутой, мужской вид спорта. Спортсмены хорошо зарабатывают. А самое главное, он развит в России. И если ты отдаёшь ребёнка, то понимаешь, он может многого добиться. И мне хочется, чтобы сын мог стать лучшим не только в нашей стране. В итоге ему понравилось, занимается.
— Для хоккеистов одна из главных целей — победа на Олимпийских играх. Нет сожаления, что этой награды нет в вашей копилке?
— Конечно, была огромная мечта — завоевать золото Игр. Но на тот момент я понимал все плюсы и минусы. И не жалею о своём выборе. Рад, что Геннадий Юрьевич посодействовал и мы приняли правильное решение, ушли чуть в сторону от той мечты и появилась новая. Всё было сделано своевременно.
— То есть нельзя было подождать ещё пару лет?
— Никто не знает, как бы всё повернулось. В профессиональном боксе события развиваются стремительно. Сегодня у тебя есть предложение провести бой, а через неделю его уже не будет. Тут же мы говорим про полтора года. Проделанный путь — это огромная менеджерская работа. Чтобы я добрался до нынешних высот, мне было нужно провести те схватки. В частности, с Феликсом Валерой в 2016-м, когда он являлся временным чемпионом WBA. За счёт этого титула я получал других оппонентов. Если бы ждал полтора года до Олимпиады, не знаю, как сложилась бы карьера в профессионалах. Поэтому рад, что всё так получилось.
— На любительском уровне бокс находится в непростой ситуации. Его хотят убрать из программы Олимпиады. Как думаете, как это скажется на его развитии в мире и нашей стране?
— Конечно, это плохо. Я фанат бокса и хочу, чтобы он был везде. И на Олимпийских играх само собой, поскольку это один из древнейших видов спорта. И я буду горевать, если его уберут. Я за бокс!
